Цитаты. The True Believer. Thoughts on The Nature of Mass Movement.

Одна из мной прочитанных книг. Которую я бы честно рекомендовал к прочтению. 

Но  размышления не свободны от домыслов.  

Эрик Хоффер. Человек убежденный: Личность, Власть и массовые движения.

Если форма нашей жизни настолько неустойчива и ясно, что контролировать условия нашего существования мы не можем, – мы стремимся придерживаться привычного и понятного. Люди часто превращают свою жизнь в постоянную рутину и с ее помощью противостоят чувству неуверенности и ощущению опасности. Этим достигается иллюзия, что непредвиденное приручено.

Неудовлетворенные находят в массовом движении возможность стать другими людьми, получая видную роль или по крайней мере некоторые качества, которых они не могут обрести исходя из ограниченных ресурсов собственного «я».

Вера в «священное дело» частично заменяет утраченную нами веру в самих себя.

Своими собственными делами человек больше занимается тогда, когда они имеют смысл; в противном случае он бросает свои бессмысленные дела и лезет в чужие. Вмешательство в чужие дела выражается в сплетнях, кознях, в совании носа туда, куда не следует, а также в лихорадочном интересе к общественным, национальным или расовым делам. Убегая от самого себя, мы или бросаемся на шею соседу, или хватаем его за горло.

Горячее убеждение в том, что мы имеем священную обязанность перед другими, часто только способ спасения нашего утопающего «я»: мы хватаемся за проплывающий мимо плот. То, что мы называем своей протянутой рукой помощи другому, на деле часто только рука, цепляющаяся для спасения нашей собственной драгоценной жизни. Отнимите от нас эти «священные обязанности», и наши жизни становятся ничтожными и бессмысленными. Нет сомнения, что, меняя эгоцентрическую жизнь на самоотверженную, мы невероятно выигрываем в смысле почета и уважения.

В современном обществе люди могут жить без надежды только в том случае, если их держат в оглушенном состоянии, если все время заставляют бегать, не переводя дыхания. Отчаяние безработного заключается не столько в перспективе полной бедности, сколько в том, что он вдруг увидел Ничто – полную пустоту. Именно поэтому безработные охотнее идут за продавцами надежды, чем за дающими им пособия по безработице.

Когда наши личные интересы, наши планы на будущее перестают нам казаться стоящими того, чтобы жить ради них, мы начинаем остро нуждаться в чем-то таком, что лежит вне нас и ради чего стоило бы жить. Все формы приобщения к массовому движению – посвящение, преданность, верность, самоотверженность – по сути дела, отчаянное цепляние за то, что может придать цену и значение нашей опустошенной и обанкротившейся жизни.

Религиозный характер большевистской революции и революции немецких нацистов общеизвестен. Серп и молот и свастика принадлежат к той же категории, что и крест. Церемониал всяческих шествий и парадов похож на церемониал религиозной процессии. У обеих имеются свои догматы веры, святые, мученики и священные гробницы. Революции большевиков и нацистов являются также и вполне зрелыми национальными движениями; правда, нацистская революция была таким движением с самого начала, а национализм большевиков проявился не сразу.

Если человек лишен талантов сделать что-нибудь для себя, то свобода для него – угнетающее бремя. К чему свобода выбора, если он ни на что не способен? Мы присоединяемся к массовому движению, чтобы избегнуть личной ответственности, или, говоря словами пылкого молодого нациста, «чтобы быть свободным от свободы». Когда рядовые нацисты заявляли, что не виновны во всех чудовищных преступлениях, которые они совершили, – это было не просто наглым лицемерием. Они считали себя обманутыми и оклеветанными, когда на их плечи взваливали ответственность за исполнение приказов. Разве они не присоединились к нацистскому движению для того, чтобы быть свободными от ответственности?

Поразительно, что по мере угасания творческих сил у личности наблюдается резко выраженная склонность присоединять себя к массовому движению. Взаимосвязь между бегством от своего бесплодного «я» и повышенной чувствительностью к массовым движениям совершенно ясна.

Массовое движение излечивает остро неудовлетворенных не тем, что дарит им абсолютную истину или уничтожает трудности и злоупотребления, делавшие их жизнь жалкой, а тем, что освобождает их от собственных бессильных «я» – освобождает путем поглощения в единое монолитное коллективное целое.

С другой стороны, необузданная надежда, даже без поддержки настоящей силы, может породить безрассудную смелость. Человек с надеждой может получить силу из самых невероятных источников, например из лозунга, из слова, из пуговицы. Всякая вера бессильна, если она не включает в себя веры в будущее, если не предсказывает светлого будущего.

Люди, постоянно чувствующие себя не на месте, могут найти спасение только в полной отрешенности от себя, и такое спасение они находят в том, что растворяются, теряются в тесной коллективности массового движения. Отрекаясь от собственной веры, от собственного мнения и своих стремлений, отдавая все свои силы служению вечному делу, они наконец освобождаются от положения белки в колесе, которое обрекало их на вечную неудовлетворенность.

Среди людей, постоянно чувствующих себя не на месте, наиболее безнадежно неудовлетворены, а потому и наиболее беспокойны люди с неутоленным стремлением к творческой работе. Как те из них, кто безуспешно пытается писать, рисовать, сочинять музыку и т. п., так и те, кто хотя бы раз в жизни испытал вдохновение, после чего почувствовал, как иссякает творческий поток, оказываются в тисках отчаянной страсти. Ни слава, ни власть, ни богатство, никакие умопомрачительные успехи в других областях деятельности не могут утолить их жажды. Им не всегда помогает даже полная преданность «священному делу». Их жажда неутолима, и из них обычно выходят самые неистовые сторонники крайних действий в служении «священному делу».

Неудачники в повседневных делах обычно тянутся за невозможным – это способ маскировать свою неполноценность, ибо, когда мы терпим неудачу при попытке достичь возможного, вина только наша, но, когда терпим неудачу с невозможным, мы ее можем отнести на счет сложности и трудности задачи. При попытке достичь невозможного меньше шансов дискредитировать себя, чем при попытке достичь возможного. Отсюда следует один из выводов: неудача в повседневных делах часто порождает непомерную смелость.

Ясно без слов, что фанатик убежден в том, что дело, за которое он держится, монолитно и вечно – скала времен. Однако это чувство уверенности вытекает из его страстной привязанности к «священному делу», а не из преимуществ самого дела. Фанатик далеко не так принципиален, как принято считать. Он посвящает себя делу не в силу веры в его справедливость, а из собственной крайней нужды за что-нибудь держаться: часто бывает, конечно, что именно эта нужда и превращает в его глазах какое-нибудь дело, за которое он ухватился, в «священное»

Это только часть цитат которые я выделил и сохранил. Возможно вы прочитаете самостоятельно всю книгу.